Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Л"

1. Глинке Ф. Н. (19 марта 1818)

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: распространил в добрых поселянах охоту обучаться грамоте: тогда бы можно было издать для них книгу по обширнейшему плану: такую, в которой бы изложены были вкратце и ясно понятия о нашей религии, о их обязанностях в отношении к семейству, к начальникам, к правительству, к ближнему; понятия о домоводстве, о простых лекарствах от обыкновенных болезней. Можно бы присовокупить к тому собрание лучших пословиц, сентенций и сказочек, подобных вашей. Можно или нет, но весело и мечтать о возможности добра и пользы. Не обременяю вас долее моим письмом. Заключаю сердечным уверением вас в отличном почтении, с которым навсегда имею честь быть, милостивый государь мой, покорнейшим вашим слугою Иван Дмитриев. Примечания Автограф - ЦГАЛИ, ф. 141, оп. 1, Ќ 247. 1 Глинка посылал Дмитриеву, по-видимому, только что вышедшее свое "Рассуждение о необходимости деятельпой жизни, ученых упражнений и чтения книг; также о пользе и настоящем положении учрежденного при Гвардейском штабе книгохранилища" (СПб., 1818; ср. рецензию па нее: Сын отечества, 22 февр. Ќ 8, с. 65-86). Вторая книжка ("сказочка") - "Лука да Марья. Народная повесть, сочиненная Федором Глинкою" (СПб., 1818). "Цель" последней книжки - воспитание крестьянского читателя; о ней Глинка писал в предисловии, перепечатанном затем в очень сочувственной рецензии "Сына отечества" (1818, 1 марта, Ќ 9, с. 114). Заключительные слова настоящего письма Дмитриева Глинка процитировал в своей следующей книжке: "В любопытных рассказах можно бы рассевать правила чистейшей нравственности и даже самые правила тактики, можно бы... "Но можно или нет, а приятно и мечтать о возможности полезного". (Слова из письма ко мне одного из знаменитых соотечественников наших)" (Глинка Ф. Подарок русскому солдату. СПб., 1818, с. 133-134; перепеч.: Сын отечества, 1818, Ќ 36, с....

2. Взгляд на мою жизнь. Письма о кончине И. И. Дмитриева

Входимость: 1. Размер: 16кб.

Часть текста: Христианского Календаря, и который теперь совсем разоряется; бранил привязчивых цензоров: "не стыдно ли двум ученым сословиям, гражданскому и духовному, Университету и Академии, напасть так на бедняка, и из чего? из каких-то пустяков! я пришлю его к вам, и вы увидите, в чем дело. А беззаконное пропускают!" После обеда он остановился в кофейной комнате с Шевыревым и Жихаревым, и рассказывал им, с обыкновенною своей живостью и шуткой, похождения Кострова, представление Кострова Потемкину, вопросы Потемкина о Гомере; как провожали его издали на обед к Потемкину, потому что стыдно было идти с ним рядом; и как встречные бабки одни сожалели о больном, а другие бранили пьяницу. - В четверг поутру он делал визиты, приехал довольно поздно домой обедать. За столом ел мало, но кушанье было тяжелое: щи, поросенок. После он напился шоколада вместо обыкновенного кофе, выпил стакан холодной воды; и тотчас надев бекешь и кенги, пошел садить акацию около кухни, чтоб заслонить ее с приезду. Тут он почувствовал дрожь, и насилу привели его в комнату. Послал за доктором: Газ прописал лекарство, не нашед ничего дурного. Иван Иванович разговаривал с ним, заплатил за визит, послал в аптеку, но лишь только тот уехал, как он впал в беспамятство, и целую ночь бредил. Пятница вся прошла в беспамятстве. Доктора были Газ, Высоцкий, Шнауберт, по нескольку раз. В субботу поутру я узнал об его отчаянной болезни. Мне надо было ехать на лекцию и читать о Карамзине. С тяжким чувством поехал я к больному, опасаясь, что не застану его в живых, и взял с собою Мишу {* - Сын М. А. Дмитриева }. Иван Иванович только что опамятовался перед моим приездом, услышал стук дрожек, спросил, кто приехал, и позвал меня к себе; встретил по всем своим правилам. При нем был Боголюбов. Он...

3. Макогоненко Г.П.: Рядовой на Пинде воин (Поэзия Ивана Дмитриева). Часть 5.

Входимость: 3. Размер: 18кб.

Часть текста: торжественно именовавших свои собрания сочинений «Творениями» («Творения» Хераскова, Николева и др.). Не имея склонности к военной службе, Дмитриев все же терпеливо тянул лямку, дожидаясь получения последнего в гвардии чина — капитана. 1 января 1796 года чин был получен, и Дмитриев отправился в годовой отпуск с намерением выйти затем в отставку. Но изменившиеся политические обстоятельства заставили его вернуться в столицу — в ноябре 1796 года умерла Екатерина и на престол взошел Павел. В Петербурге ему удалось быстро уволиться со службы в чине полковника. Но долгожданной свободой воспользоваться не удалось — Дмитриева неожиданно арестовали. В анонимном доносе он был обвинен в подготовке покушения на Павла. Недоразумение быстро выяснилось, пойманного доносчика отдали под суд, а на пострадавшего Дмитриева посыпались милости Павла: в 1797 году его назначили товарищем министра уделов, а затем обер-прокурором Сената. Новые обязанности отвлекли от литературных дел. Штатская служба продолжалась три года, в...

4. К*** о выгодах быть любовницею стихотворца

Входимость: 1. Размер: 6кб.

Часть текста: Флоры И всех умильностей и прелестей собор, Какими грации блистают и Венера; На что ни взглянешь ты, всё твой украсит взор, Везде представится иль Книд или Цитера; Куда ты ни пойдешь, повсюду за тобой Различные утехи, Забавы, игры, смехи Погонятся толпой. О красоте твоей узнают все пределы; Из глаз твоих посыплют стрелы, Которые пронзят и у факира грудь; Лишь взглянешь, пленник кто-нибудь; Распустишь волосы свои пред туалетом Когда бы ни было, зимой ли то иль летом, Тотчас Зефир готов их кудри развевать И, прохлаждая, целовать; К источнику ль свой путь направишь, Он тише потечет — ты и его заставишь Удерживать свои блестящие струи, Чтоб долее глядеть на прелести твои; На луг ли ступишь ты — цветы на нем родятся; Лилеи нежные и розы возгордятся, Надеяся, что ты, Прелеста, их сорвешь И милому дружку венок из них сплетешь. Но, верно, на тебя они лишь только взглянут, С досады и стыда увянут, — Ты всех, Прелеста, их затмишь! Под липою ль сидишь, Где тень тебе готова, В минуту птички все, не говоря ни слова, Слетятся, запоют, чтоб слух твой утешать; Но вздумай только ты к их пению пристать — Они умолкнут вдруг. Да кто, и в самом деле, Столь будет дерзновен, чтоб петь при Филомеле? А что до разума, — о, в том поверь, мой свет, Что я, который сам изрядный ум имею, Легко найду и в той, к которой в страсти тлею. Мне стоит...

5. Дмитриев М. А. Мелочи из запаса моей памяти. (Фрагменты)

Входимость: 1. Размер: 47кб.

Часть текста: языка человеческого; а у них он был всегда связан и с запинкою. И поэты, и читатели оправдывали это тем, что стихотворный язык стесняет мера; но Дмитриев доказал, что она не стесняет дарования. Жуковский, Батюшков, Пушкин подтвердили то же своим примером. Дмитриев и Карамзин стоят на одном ряду как преобразователи языка нашего: один в стихах, другой в прозе. С них началась в нашей литературе эпоха художественности. Дмитриев начал свое литературное поприще, как и Карамзин, с переводов. Первый опыт его был "Философ, живущий у хлебного рынка", небольшая статья, написанная в Париже, по случаю рождения дофина; но как русский перевод был напечатан 1777 года, вскоре по рождении великого князя Александра Павловича, то он принят был с большим вниманием, как размышление о судьбе, ожидающей порфирородного младенца. Эта книжка имела два издания: второе - 1786 года. Другой его опыт в прозе был "Жизнь графа Никиты Ивановича Панина". Эта книжка имела тоже два издания; второе - 1786 года<...> Даже гораздо позже первых опытов, печатая свои стихи в "Московском журнале" (1791 и 1792), он подписывался только одною литерою И.; а в "Аонидах" и последующих журналах ставил под своими стихами только три звездочки ***. По этим признакам можно узнать те из его стихов, которых он не поместил в собрании своих сочинений. Но, несмотря на аноним, публика скоро узнала даровитого поэта. Басни и сказки Дмитриева очаровали современников; последние и теперь, через шестьдесят лет, остаются единственными. Он первый начал говорить в них языком светского общества и первый проложил путь языку "Онегина". Басни его уступают Хемницеру в простодушии, Крылову - в изобретении и народности; но по чистоте и благородству слога и по языку поэзии остаются и доныне первыми. Один из нынешних авторов, г. Мизко из Одессы, написал в своей книге, будто "записные аристархи того времени, благоговея пред именитостию, столько же литературного, сколько и...