Поиск по творчеству и критике
Cлово "1869"
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Эпитафия эпитафиям 302. ЭПИТАФИЯ ЭПИТАФИЯМ Прохожий! пусть тебе напомнит этот стих, Что всё на час под небесами: Поутру плакали о смерти мы других, А к вечеру скончались сами. 1803 Примечания 302. BЕ, 1803, ч. 9, с. 46, под загл. «Эпитафия эпитафиям, сочиненная одним из авторов эпитафий», подпись: ***. Печ. по изд. 5, ч. 2, с. 58. О поводе написания этой «эпитафии эпитафиям» рассказал М. А. Дмитриев: «По смерти Богдановича Карамзин, написавший столь прекрасный разбор «Душеньки», предложил в ВЕ (1803, ч. 7, февраль, № 2, с. 226) русским авторам в виде конкурса написать эпитафию Богдановичу. Эпитафии посылались в ВЕ. Были хорошие, были и посредственные, были и очень фигурные. Почти во всех упоминался Амур и Душенька. Чтобы положить конец этому конкурсу, Ив. Ив. Дмитриев напечатал в «Вестнике» эпиграмму, под названием «Эпитафия эпитафиям», после которой они и прекратились» («Мелочи из запаса моей памяти», М., 1869, с. 22).
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Часть текста: столетия", стиль утонченного остроумия и изысканной вежливости, которые сохранял Дмитриев, в 30-е годы казались архаичными - "несколько смешными" или, наоборот, излишне чопорными. В 30-е годы архаичными казались и стихи Дмитриева. Правда, для пушкинского поколения авторитет Дмитриева - "заслуженного поэта, покоящегося на лаврах" - представлял еще объективную реальность, которую невозможно не учитывать в собственных творческих поисках. Характерно, что Пушкин в черновике VIII главы "Евгения Онегина" среди литературных учителей своего поколения наряду с Державиным, Карамзиным и Жуковским вспомнил Дмитриева; "И Дмитрев не был наш хулитель" {Это сказано, впрочем, вопреки истине: Дмитриев как раз "был хулитель", и именно пушкинской поэмы "Руслан и Людмила". Пушкин нарочито искажает факты: здесь ему важно было подчеркнуть связь своего поколения с карамзинско-дмитриевской эпохой.}. В. К Кюхельбекер, не благоговевший перед талантом Дмитриева ("Он очень неровен"), тем не менее замечал: "...перечитывая Дмитриева, я беспрестанно вспоминал Дельвига: как часто и много мы с ним читали и перечитывали старика! И должно же сказать, что мы оба ему многим обязаны" {Кюхельбекер В. К. Путешествие. Дневник. Статьи. Л., 1979, с. 389; дневниковая запись от 26 сентября 1840 года.}. Поколение Лермонтова и Белинского, вошедшее в литературу в...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: его. «Узнает ли Груняша? — Ворчал он про себя, — Когда мы расставались, Я был еще румян! Ступай, рыжак, проворней!» — И шпорою кольнул; Ретивый конь пустился, Как из лука стрела. Уж витязь наш проехал Околицу с гумном — И вот уж он въезжает На свой господский двор. Но что он в нем находит? Его ль жилище то? Весь двор заглох в крапиве! Не видно никого! Лубки прибиты к окнам, И на дверях запор; Всё тихо! лишь на кровле Мяучит тощий кот. Он с лошади слезает, Идет и в дверь стучит — Никто не отвечает! Лишь в щелку ветр свистит. Заныло веще сердце, И дрожь его взяла; Побрел он, как сиротка, Нахохляся, назад. Но робкими ногами Спустился лишь с крыльца, Холоп его усердный Представился ему. Друг друга вмиг узнали — И тот и тот завыл. «Терентьич! где хозяйка?» — Помещик вопросил, «Охти, охти, боярин! — Ответствовал старик,— Охти!» — и, скорчась, слезы Утер своей полой. «Конечно, в доме худо! — Мой витязь возопил. — Скажи, не дай томиться: Жива иль нет жена?» Терентьич продолжает: «Хозяюшка твоя Жива иль нет, бог знает! Да здесь ее уж нет! Пришло тебе, боярин, Всю правду объявить: Попутал грех лукавый Хозяюшку твою. Она держала пристань Недобрым молодцам; Один из них поиман И на нее донес. Тотчас ее схватили И в город увезли; Что ж с нею учинили, Узнать мы не могли. Вот пятый год в исходе, — Охти нам! — как об ней Ни слуха нет, ни духа, Как канула на дно». Что делать? Как ни больно... Но вечно ли тужить? Несчастный муж, поплакав, Женился на другой. Сей витязь и поныне, Друзья, еще живет; Три года, как в округе Он земским был судьей. 1791 Примечания * 196. МЖ, 1792, ч. 5, кн. 3, с. 295, под загл. «Отставной вахмистр. Баллада» и с подписью: И; изд. 1; изд. 2. Печ. по изд. 5, ч. 2, с. 50. В основу стихотворения положена реальная история, случившаяся в Сызранском уезде,...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Эпиграмма ("Коль разум чтить должны мы в образе Шатрова...") 219. ЭПИГРАММА Коль разум чтить должны мы в образе Шатрова, Нас, боже, упаси от разума такова. 1794 Примечания 219. ВиС, 1845, кн. 1, с. 52. М. А. Дмитриев опубликовал иной вариант эпиграммы: А я, хоть и не ум, a тож скажу два слова: Коль будет разум наш во образе Шатрова, Избави боже нас от разума такова! (М. А. Дмитриев, Мелочи из запаса моей памяти, М., 1869, с. 227). Когда в 1794 г. Карамзин издал сборник своих произведений «Мои безделки», поэт-классицист, в то время близкий к Николеву, а позже соратник адмирала Шишкова Шатров Николай Михайлович (1765—1841) написал эпиграмму: Собрав свои творенья мелки, Русак немецкой написал: «Мои безделки». А ум, увидя их, сказал: «Ни слова! Диво! Лишь надпись справедлива!» Дмитриев, до того высмеивавший Николева (см. «Гимн восторгу»), написал эпиграмму на Шатрова.
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Часть текста: в сравнении с веком Луд.<овика> XIV или XV, но все еще согревает нас умом своим. Разумеется, что я не считаю Жоржеля одним из первых ее витязей. Что сказать вам об нашей? доходят ли до вас отечественные ведомости и журналы? Консерватер, который в прошлом году открыл нам, что нынешняя наша изящная словесность получила направление свое от покойного Радищева, и почти покойника Нарежного 4 , ныне, уведомляя нас о принятии в члены Русской Академии Моск<овского> профессора Кач<еновского>, называет его: Auteur celebres par de nombreux ouvrages, qui se distingnent eminement par leur utilite et l'elegance du Stile 5 . Многочисленные же и превосходные творения сего знаменитого автора состоят из следующих пиес, нам известных: 1: О Российском красноречии 6 . 2: Состязание его с бывшим экспедитором М. Ю. Мартосом о банном строении 7 . 3: рецензия на третью часть моих Стихотворений 8 . 4: изъяснение о древнем Русском поединке на Палках 9 , подавшее повод Строеву и Калайдовичу к возражениям, но оные либеральными нашими журналами отвергнуты 10 . И, наконец 5: возражение Князю Шаликову на письмо его о попадье, найденной им в Малороссии. Здесь славный автор доказывает сильными доводами диалектики,...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: свое почтение. Он был очень гостеприимен. Молодые люди, показавшие расположение к словесности, имели к нему доступ и находили покровительство. Я просил его переслать посвящение первого историко-критического рассуждения моего о происхождении Руси Н. М. Карамзину, и он взялся с удовольствием и недели через две доставил мне одобрительный отзыв знаменитого историографа. Являясь иногда по вечерам в гостиной Дмитриева и слушая его живые, остроумные рассказы, не без примеси желчи, я вздумал их записывать, но перестал вскоре, узнав, что у Дмитриева есть свои записки. Я подумал, что, верно, все рассказы найдутся в его сочинении. После раскаялся, потому что записки Ив<ана> Из<ановича> при всем их достоинстве слишком сжаты, кратки и сдержанны. В 1828 году я лишился благосклонности Дмитриева за помещение в "Московском вестнике" замечаний Арцыбашева на "Историю" Карамзина. В дом к нему, разумеется, я не смел уже показываться, и только через несколько лет, когда впечатления изгладились, я был принят и в последнее время был даже ласкаем. Он часто говорил мне об обязанности написать похвальное слово Карамзину и взял с меня честное слово, о котором напомнил даже во время внезапной болезни, перед кончиною (1837). В последние дни я был у него беспрестанное. <...> Печатаю свои заметки, сколько их...
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Часть текста: поэзии, язык богов, должен быть текучее и плавнее обыкновенного языка человеческого; а у них он был всегда связан и с запинкою. И поэты, и читатели оправдывали это тем, что стихотворный язык стесняет мера; но Дмитриев доказал, что она не стесняет дарования. Жуковский, Батюшков, Пушкин подтвердили то же своим примером. Дмитриев и Карамзин стоят на одном ряду как преобразователи языка нашего: один в стихах, другой в прозе. С них началась в нашей литературе эпоха художественности. Дмитриев начал свое литературное поприще, как и Карамзин, с переводов. Первый опыт его был "Философ, живущий у хлебного рынка", небольшая статья, написанная в Париже, по случаю рождения дофина; но как русский перевод был напечатан 1777 года, вскоре по рождении великого князя Александра Павловича, то он принят был с большим вниманием, как размышление о судьбе, ожидающей порфирородного младенца. Эта книжка имела два издания: второе - 1786 года. Другой его опыт в прозе был "Жизнь графа Никиты Ивановича Панина". Эта книжка имела тоже два издания; второе - 1786 года<...> Даже гораздо позже первых опытов, печатая свои стихи в "Московском журнале" (1791 и 1792), он подписывался только одною литерою И.; а в "Аонидах" и последующих журналах ставил под своими стихами только три звездочки ***. По этим признакам можно узнать те из его стихов, которых он не поместил в собрании своих сочинений. Но, несмотря на аноним, публика скоро узнала даровитого поэта. Басни и сказки Дмитриева очаровали современников; последние и теперь, через шестьдесят лет, остаются единственными. Он первый начал говорить в них языком светского общества и первый проложил путь языку "Онегина". Басни его уступают Хемницеру в простодушии, Крылову - в изобретении и народности; но по чистоте и благородству слога и по языку поэзии остаются и доныне первыми. Один из нынешних авторов, г. Мизко из Одессы, написал в своей книге,...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: не касался недавно умершего друга его Карамзина. Один раз позвал он меня к себе обедать вместе с некоторыми литераторами и полулитераторами, коих не вижу нужды называть здесь. Замечателен был мне сильный спор, который после обеда зашел о романтизме и классицизме. В Бессарабии и потом в петербургском уединении моем едва подозревал я существование первого, а тут познал, сколько силы он уже успел приобресть <...> Когда при вступлении на престол Павел наследника своего сделал шефом Семеновского полка, Дмитриев Ив. Ив. был в нем капитаном. Мужественная красота его поразила юношу; остроумие его забавляло и пленяло однополчан, тогда как в то же время какая-то природная важность в присутствии его удерживала лишние порывы их веселости: они почтительно наслаждались им. Из офицеров тогдашней гвардии немногие отличались образованностью; зато все они, почти без изъятия, подобно Дмитриеву, гордились известностью, древностью благородных своих имен. В самом же Дмитриеве (пусть ныне назовут это предрассудком) старинный дворянин был еще чувствительнее, чем поэт и офицер. Оттого товарищи еще более любили его, в этом только почитали себя ему равными, во всем же прочем признавали его первенство между собою. По какому-то...