Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "F"

1. Вяземский П. А. Известие о жизни и стихотворениях И. И. Дмитриева

Входимость: 1. Размер: 134кб.

Часть текста: склонность к занятиям возвышенным, искусство мыслить и изъясняться правильно на языке природном и другие душевные и умственные принадлежности писателя не вредят здравому рассудку, твердости в правилах, чистоте совести, быстроте и точности соображений и горячему усердию к пользе общественной, требуемым от государственного человека. Невежественная спесь не догадывается, что буде ее приговор окажется справедливым, то строгость его падет не на поэзию, и что предосудительным и невыгодным может он быть только для тех, коих думает она величать сим отчуждением от непосредственных даров природы и от достоинств неотъемлемых и независимых. Легко постигнуть, отчего успехи на поприще службы государственной могут противиться постоянным занятиям литературным и охолодить сердце к мирным наслаждениям труда бескорыстного; но нет причины благоразумной, по коей заслуги литературные должны быть препятствием развитию государственных способностей (не говорю успехов) в поэте, коего честолюбие вызывает из темной сени уединения на блестящую чреду действующего гражданина. Не имея нужды искать примеров у народов, давно опередивших нас в просвещении и образованности, мы можем выставить на уличение клеветы и невежества имена Кантемира, Державина, М. Н. Муравьева, Нелединского и несколько других, которые являются в одно время и с честью на стезе государственной жизни и со славою при алтаре муз. Нет сомнения, что царствование Екатерины II облагородило в России звание писателя. Иные государи покровительствовали дарованиям, но дарований не любили: Екатерина умела их отличать, потому что любить их умела. Благоразумнее в любви своей Фридриха II, который, пренебрегая языком своего народа, писал на чужом и усердствовал к успехам одних иностранных писателей, Екатерина Великая, при уважении своем к философам, непосредственно действовавшим тогда на развитие умов в...

2. Магнит и Железо ("Природу одолеть превыше наших сил...")

Входимость: 1. Размер: 2кб.

Часть текста: Магнит и Железо ("Природу одолеть превыше наших сил...") 109. МАГНИТ И ЖЕЛЕЗО Природу одолеть превыше наших сил: Смиримся же пред ней, не умствуя нимало. «Зачем ты льнешь?» — Магнит Железу говорил. «Зачем влечешь меня?» — Железо отвечало. Прелестный, милый пол! чем кончу я рассказ, Легко ты отгадаешь. Подобно так и ты без умысла прельщаешь; Подобно так и мы невольно любим вас. <1800> Примечания 109. Изд. 2, ч. 1, с. 107. Басня переводилась дважды (другой перевод см. в разделе «Апологи», № 144). Перевод басни Арно «Le fer et l’aimant» (по указанию M. H. Лонгинова). Но, возможно, этот сюжет разрабатывался другими поэтами, поскольку первое издание книги Арно «Fables er poésies», куда входила эта басня, вышло в Париже в 1812 г.

3. Сочинения и Переводы И. Дмитриева (Из Вестника Европы старая орфография)

Входимость: 1. Размер: 43кб.

Часть текста: }, почитаются превосходными; нѣкоторыя пѣсни { Что съ тобою, ангелъ, стало? и Стонетъ сизой голубочекъ. } сдѣлались всеобщими. Сія третья Часть содержитъ въ себѣ два отдѣленія: Басни и Смѣсь . Будемъ говорить о первомъ, состоящемъ изъ тридцати басень, по большой части переведенныхъ изъ Лафонтена и Флоріана. Въ Поэзіи, равно какъ въ военномъ дѣлѣ, то называется похищеннымъ, что взято у свѳихъ земляковъ; но все, что ни беремъ у чужестранцевъ, есть завоеваніе, славная добыча. Лабрюйеръ сказалъ: выбрать мысль значитъ - изобрѣсть . Какая нужда читателямъ, у кого Авторъ взялъ содержаніе басни - у Индійца, Грека, или Француза? дѣло въ томъ, какъ онъ разсказалъ ее на нашемъ языкѣ. Самъ Лафонтенъ, Корифей баснописцевъ, ничего отъ себя не выдумалъ; ибо извѣстно, что ни одна басня собственно ему не принадлежитъ. Конечно трудно выдумать прекрасное содержаніе для басни, какова напримѣръ Фуріи и Граціи у Геллерта, или Три путешественника у Садія, и другіе апологи; однакожь, не оспоривая славы у изобрѣтателей, можно сказать, что хорошій подражатель долженъ имѣть столько, или почти столько дарованія, сколько предполагается въ баснописцѣ, изъ котораго переводитъ. Прочтите у Пильпая (или Пидьпая) басни: Два голубя, Два друга ; онѣ не сдѣлаютъ въ васъ никакого впечатлѣнія. Первая наскучитъ своею продолжительностію, сухостію, однообразіемъ; другая заставитъ васъ жалѣть, для чего древній баснописецъ не умѣлъ обработать такой счастливой мысли. Напротивъ того, обѣ сіи басни какъ милы, какъ трогательны, съ какимъ искуствомъ разсказаны у Лафонтена, а первая и у Дмитріева! Пускай другой стихотворецъ, котораго природа не одарила...