Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Л"

1. Блудову Д. Н. (16 июля 1813)

Входимость: 1. Размер: 5кб.

Часть текста: чем-нибудь умилительным; Сокол почивает на лаврах, занимаясь мимоходом поправками и вторичным изданием De l'art poetique; но кажется, что он собирается с силами, чтобы внезапу возгреметь надгробную песнь Смоленскому, коль скоро смолкнут над прахом его прочие птицы.3 Нетерпеливо желаю дождаться приятного свидания с вами; между тем, свидетельствуя вам и милостивой государыне Анне Андреевне4 душевное мое почтение, навсегда имею честь быть ваш, милостивого государя моего покорнейший слуга Иван Дмитриев. С. Петербург, 1813 июля 16. Примечания Автограф - ЦГАЛИ, ф. 72, оп. 1, Ќ 4. Письмо адресовано в Стокгольм, где Блудов был советником русской миссии; с приездом сюда полномочного министра Г. А. Строганова функции Блудова оканчивались, и он должен был вернуться в Петербург (ср. намек на это в конце письма Дмитриева). Блудов снабжал Дмитриева европейскими журналами, которые в военное время получались через миссию в Стокгольме (Ковалевский Е. Граф Блудов и его время. СПб., 1866, с. 84, 88). 1 Об этом отпуске, предшествовавших ему служебных трениях и отъезде Дмитриева в Москву 29 июля см.: Дмитриев. Взгляд, с. 131. 2 Канцлер - Николай Петрович Румянцев. 3 Упоминание о "перемирии" каламбурно: с 23 мая по 8 июля было заключено военное перемирие с Наполеоном, затем продленное до 29 июля (10 августа) 1813 г. "Орел нашей поэзии" - Г. Р. Державин, в июне 1813 г. уехавший с женой на Украину; посетив в Обуховке В. В. Капниста, он в августе отправился на богомолье в Киев (Капнист В. В. Собр. Соч., т. 2. М.-Л., 1960, с. 481). Общеупотребительная метафора имеет в устах Дмитриева, по-видимому, и конкретный, слегка иронический смысл: в марте 1813 г. вышла отдельным изданием ода Державина "На парение орла", посвященная М. И. Кутузову и основанная на легенде об орле, якобы сопровождавшем Кутузова, когда он приехал принимать армию в 1812 г. Об этом же писал и Жуковский в "Певце во стане русских...

2. Гимн богу

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: богу 11. ГИМН БОГУ Парю душой к тебе, всечтимый, Превечно слово, трисвятый! Блажу тебя, непостижимый, Всемощный, безначальный, сый! Блажу и сердцем восхищаюсь, Зря тьмы, куда ни обращаюсь, В творении твоем чудес! Велик равно ты в насекомом, Как в бурях, к нам ревущих с громом С недосягаемых небес! Где пункт начатия вселенны? Что в солнце огнь питает твой? Чем звезды в тверди утвержденны, И что вращает шар земной? Откуда сонмы вод пустились И вкруг земли совокупились В неизмеримым океан? Что вне его, что вне эфира? Кто в тайнах сих, о творче мира! Участником твоим избран? Никто, никто в твоем совете! Непроницаем твой покров! Седящий в неприступном свете, Над мириадами: миров, Ты взором солнцы возжигаешь, Ты манием мири вращаешь, Ты духом ангелов творишь, И словом, мыслию одною — Сию пылинку пред тобою — Громаду света истребишь! <1794> Примечания 11. ПиП, 1794, ч. 4, с. 277, подпись: — ъ; изд. 1; изд. 2. Согласно библейской легенде, бог един в трех лицах — бог-отец, бог-сын и бог — дух святой. Дмитриев напоминает первые строки Евангелия от Иоанна: «В начале бе слово, и слово было у бога, и слово было бог». Дмитриев продолжает ломоносовскую и, державинскую традицию использования библейских тем и лексики для создания высокой поэзии. Отсюда обращение к образу слова, наделенного божественной творческой силой (см. стих. Пушкина «Пророк» — «глаголом жечь сердца людей», или у...

3. Песков А. М.: Поэт и стихотворец Иван Иванович Дмитриев

Входимость: 1. Размер: 47кб.

Часть текста: архив, 1887, No 12, с. 577.},- комментировал последние строки Вяземский. В VIII главе еще раз появляется портрет старика: Тут был в душистых сединах Старик, по-старому шутивший: Отменно тонко и умно, Что нынче несколько смешно. Осенью 1830 года, когда Пушкиным создавалась VIII глава "Евгения Онегина", Дмитриеву минуло 70 лет. Манеры конца "осьмнадцатого столетия", стиль утонченного остроумия и изысканной вежливости, которые сохранял Дмитриев, в 30-е годы казались архаичными - "несколько смешными" или, наоборот, излишне чопорными. В 30-е годы архаичными казались и стихи Дмитриева. Правда, для пушкинского поколения авторитет Дмитриева - "заслуженного поэта, покоящегося на лаврах" - представлял еще объективную реальность, которую невозможно не учитывать в собственных творческих поисках. Характерно, что Пушкин в черновике VIII главы "Евгения Онегина" среди литературных учителей своего поколения наряду с Державиным, Карамзиным и Жуковским вспомнил Дмитриева; "И Дмитрев не был наш хулитель" {Это сказано, впрочем, вопреки истине: Дмитриев как раз "был хулитель", и именно пушкинской поэмы "Руслан и Людмила". Пушкин нарочито искажает факты: здесь ему важно было подчеркнуть связь своего поколения с карамзинско-дмитриевской эпохой.}. В. К Кюхельбекер, не благоговевший перед талантом Дмитриева ("Он очень...

4. Макогоненко Г.П.: Рядовой на Пинде воин (Поэзия Ивана Дмитриева)

Входимость: 5. Размер: 9кб.

Часть текста: вперед». Карамзин первым в русской литературе выдвинул «идею личности и ее прав». Эта идея «даже и без революционных выводов, логически из нее вытекающих», является «симптомом глубочайших сдвигов всей русской культуры». Именно он начал войну с классицизмом, и потому эпигоны этого направления, объединившиеся в «Беседе русского слова» под руководством Шишкова, начали поход против Карамзина, опираясь при этом на авторитет Державина. Карамзин начинал новый этап русской литературы, и его творчество — феномен — никак не связано с литературным движением 1770—1780-х годов, противостоит поэтической практике крупнейшего поэта той поры — Державина. Дмитриев — это «ученик Карамзина», послушно шедший по путям, проторенным учителем, поэт, не знавший эволюции. Легенды породили традицию рассмотрения литературного движения с 1790 по 1820 год как карамзинский период русской литературы. Традиция усыпляла внимание исследователей, создавала видимость благополучия и ясности в понимании содержания литературного процесса этой эпохи. Но ясности быть не могло. Уже несколько десятилетий усилия многих исследователей направлены на то, чтобы, опираясь на факты, воссоздать исторически конкретную картину литературного развития этой поры во всей ее полноте и сложности. Восстанавливая истину, мы обнаруживаем, что в 80-е годы Державин не только не был «развалиной», но работал с беспримерной до того активностью, писал лучшие свои произведения, выступил обновителем анакреонтики, издавал произведения, которые двигали литературу вперед, прокладывая новые тропы в поэзии. Новый читатель, новое поколение поэтов, поняв всю громадность таланта Державина, высоко ценили удивительную поэтическую смелость, актуальность его творчества, раскрывавшего темы личности, ошеломляющий автобиографизм, мужество поэта-гражданина. Именно в 80-е годы определилось место Державина в русской поэзии как «отца русских поэтов» (Белинский). Изучение литературы последней четверти XVIII века со всей очевидностью показывает, что...

5. Любовь и дружество

Входимость: 1. Размер: 9кб.

Часть текста: Уже не строил больше лиру, Не воспевал на ней ни друга, ни Плениру; Лишь только, на нее взирая, воздыхал И слезы из очей безмолвно проливал. Но днесь твои, мой друг, приятнейшие строки, Как будто животворны соки, Влияли жар и силу вновь В мою, уже хладевшу, кровь И к музе паки обратили, С которою меня дни мрачны разлучили. Покорствуя тебе, долг дружества плачу, Внемли: я петь стихи печальные хочу. Божественным владевый даром, Бессмертный Оссиан, высокий сей певец, Дермида предал со Оскаром Потомству дружбы в образец. И в склонностях, и летах равны, Сии два друга были славны Согласием их душ и мужеством равно. Узнав их, всякий мнил, что сердце в них одно. В сражениях они друг друга защищали И вместе лавры пожинали, Примерной дружбы их узла И самая любовь расторгнуть не могла. Уллином в мир произведенна, Комала, красотой небесной одаренна, По смерти дней своих творца, Который низложен Оскаровой рукою, Была назначена судьбою Пленить героев двух сердца. Уже они клянут тот день, который славой Их подвиг увенчал, Когда толь сильный враг от их меча упал; Уже, исполненны любовною отравой, Во славе счастия не зрят — Их счастие в любви, ее боготворят. Довольно ль за отца, Комала! ты отмстила? Но, ах, сим тень его лишь больше раздражила! Героев ты пленя, познала горший плен. Оскар, которым твой родитель умерщвлен, Кто б мог...