История

Столица роскоши, искусства и наук
Пред мужеством и силой пала;
Но хитрым мастерством художнических рук
Еще она блистала
И победителя взор дикий поражала.
Он с изумлением глядит на истукан
С такою надписью: «Блюстителю граждан,
Отцу отечества, утехе смертных рода
От благодарного народа».
Царь-варвар тронут был
Столь новой для него и благородной данью;
Влеком к невольному вниманью,
В молчаньи долго глаз он с лика не сводил.

И вмиг толмач его, разгнув бытописанья,
Читает вслух: «Сей царь бич подданных своих,
Родился к гибели и посрамленью их:
Под скипетром его железным

Достойный гражданин считался бесполезным,
А раб коварством путь к господству пролагал».
В таком-то образе Историей правдивой
Потомству предан был .
«Чему же верить мне?» — воскликнул наконец
Смятенный скиф. «Монарх боголюбивый! —
Согнувшись до земли, вельможа дал ответ:
Я, раб твой, при царях полвека пресмыкался;

Когда еще тиран был бодр и в цвете лет;
А повесть, сколько я могу припомнить ныне,
О нем и прочем вышла в свет
Гораздо по его кончине».

1818

83. Изд. 5, ч. 3, с. 39. После ст. 21 было:

Ничтожный под венцом, угодник всякой страсти,
Он сделал первый шаг к самодержавной власти.

Ст. «В таком-то образе сопровождалась следующим примеч.: «Может быть, кто-нибудь из моих критиков заметит, что в этом стихе три речения сряду начинаются с одной буквы. Винюсь пред ним и беру этот грех на мою совесть». В изд. 6 эта строка была исправлена. Перевод басни Буасара «L’histoire» (см. примеч. 82). Выбор сюжета басни обусловлен реальными событиями 1818 г.: в феврале вышли из печати 8 томов «Истории государства Российского» Н. Карамзина. Предисловие и первый том вызвали нападки «либералистов» — будущих декабристов. Дмитриев из писем друга знал содержание последующих томов — в частности девятого и десятого, в которых историограф «описывал ужасы Иоанна Грозного». Своею басней Дмитриев поддержал Карамзина, заявляя, что он создал «образ истории правдивой». Карамзин, получив пятое издание стихотворений Дмитриева в ноябре 1818 г., писал: «К живейшему моему удовольствию, нашел я тут и новое: «Историю» и проч. Мы читали и новое и старое в кругу добрых приятелей» (ПкД, с. 252—253).