Уже опять орлы российски
На дерзостных своих крылах
Несут в пределы византийски
С отчаянием стыд и страх.
Любовь к отечеству, звук славы,
Честонову проникши грудь,
Гласят ему: оставь забавы!
Росс именем и делом будь!
Хотя в стенах роскошна града,
В Москве Честон воспитан был,
Но россы все усердны чада:
Для славы всё Честон забыл.
Пылая благородным рвеньем
Себя во брани отличить,
Желает он со нетерпеньем
В геройский сонм себя включить.
Отец на то соизволяет,
И нежна мать с пролитьем слез
Честона в путь благословляет,
Вруча его в покров небес.
Настал разлуки горький час;
Отец, печаль внутрь сердца кроя,
Простер к нему дрожащий глас:
«Ступай, мой сын, своею кровью
Отечеству венцов искать,
Пылай к нему всегда любовью,
Котору тщился я внушать.
Будь верный сын, будь храбрый воин,
Но будь чувствителен притом:
Сугубо лавров тот достоин,
Кто слезы льет и над врагом.
Прости!» — По сем ему вручает
Ружье, служил с которым сам;
И взоры тотчас отвращает,
Свободу дав своим слезам.
Честон едва сей дар опасный
Приял трепещущей рукой,
Как вдруг... о рок! о день злосчастный!..
Раздался выстрел громовой.
Родители без чувств упали, —
Честон окаменен стоит,
Сестра пред ним в крови лежит!
Несчастнейший Честон готовил
Удары смертны на врагов,
Но прежде, ах, сестре устроил
Единокровной смертный ров.
В минуту вечна разлученья
Сестру свою он утешал
В слезах надеждой возвращенья
И лавр принесть ей обещал.
Но се ее закрылись вежды
И в жилах охладела кровь!
Честон! не льстись лучом надежды,
Не лавры, кипарис готовь!
Весь дом объят печали мраком;
Всечасно слышны вопль и стон;
Что жив с родительми Честон.
Уже в их храмины несчастны
Не проницает солнца свет,
И день и ночь для них ужасны,
1790
|